Перестук копыт по булыжной мостовой родного города, звучал в ушах Рина, подобно сладчайшей музыке. Деловая суета, шум и толкотня на улицах, от которых Рин за те два месяца, что не был в Индэрне, успел уже отвыкнуть, радостно будоражила и немного пугала. То и дело оглядываясь по сторонам, он оставил позади Рыночную площадь, с её невообразимым гвалтом и толчеёй, и уже через несколько минут спешивался перед своим домом.

«Кэбокту Вэн», как и всегда, выглядел опрятно и приветливо. Отведя Динглина на конюшню, расседлав его там и вытерев насухо, Рин, едва сдерживая себя, чтобы не побежать, напустил себя важный вид и неторопливо вошёл в гостиницу. За трактирной стойкой скучал Паст, а мамы нигде не было видно. Завидев Рина, Паст радостно заулыбался и помахал ему рукой.

- Приветствую Вас, доблестный оруженосец, краса Ирвира и гроза всех прибрежных королевств! – напыщенно произнёс Паст, едва сдерживаясь от душившего его смеха.

- Как я рад тебя видеть, Паст! – улыбнулся в ответ Рин, ничуточки не обидевшись. – Мама наверху?

- А разве ты не знаешь? - смутился трактирщик. – Они три дня, как уехали. Господин нди’а Буни сказал, что на ярмарку в Адэрн.

- На ярмарку в Адэрн? – растерялся Рин. – Как на ярмарку?.. И даже меня не дождались?

Паст смущённо пожал плечами и ничего не добавил к уже сказаному. Рину же показалась, что его вдруг и совершенно незаслуженно взяли и обманули. Сердце тоскливо защемило, а в носу предательски защекотало.

- Гава! – вдруг крикнул Рин, направляясь к лестнице.

- Гава уехала на пару недель к своим родичам в деревню… – уставился в стойку Паст.

- Уехала к родичам в деревню?! – Рин был потрясён. За всю свою жизнь он не помнил случая, чтобы Гава покидала «Кэбокту Вэн» больше чем на два дня.

- Ну да!.. Твой отец решил отпустить домой и Гаву, и Лигурту, на то время, пока он с семьей будет на ярмарке. Вот, только я один и остался. Не считая, конечно, людей при трактире… Но, я полагал, что тебе это известно. – Паст выглядел немного растерянным. – Господин нди’а Буни сказал, что они известили тебя об этом… Разве это не так?

- Дыханье Господа нашего! Конечно нет! Чего бы я тогда сюда приехал? – разозлился Рин и с силой ударил кулаком по трактирной стойке, отчего кружки и тяжёлые бутыли, стоявшие на ней, громко звякнули. Немногочисленные посетители тут же с любопытством воззрились на них, видимо, предвкушая какой-нибудь ссору, однако, к их разочарованию, ничего такого не последовало. Рин уже взял себя в руки и, склонившись к Пасту, недоумённо спросил:

- Ну хорошо, Гава уехала к своим в деревню. Ну, а Лигурту-то чего отпускать? Она ведь и так живёт через четыре дома отсюда!

- Не знаю, Рин! – почему-то почти шёпотом ответил Паст и, боязливо оглянувшись по сторонам, как бы желая удостовериться, что их никто не подслушивает, заговорщицким тоном продолжил. – Мне всё это вообще кажется ужасно странным! Во-первых, никаких сборов в дорогу не было! Просто господин Вэйс утром, три дня назад, отправил куда-то госпожу Рилли, вместе с Ликом и Ашей, а затем, спустя где-то часа два, привёл меня в свою комнату, вручил все ключи и велел отвечать, если его будут спрашивать, что он с семьей отправился в гости к кому-то из горожан и к вечеру будет. А на следующий день он велел отвечать, ежели кто будет о нём справляться, что они уехали на три дня к родственникам госпожи нди Буни. Но… и это уже мне совершенно не понятно! – тут Паст и вовсе перешёл на едва слышный шёпот. – Господин Вэйс сказал… что на самом деле они отправляются на ярмарку в Адэрн, но строго–настрого запретил, кому-нибудь до их возвращения, об этом рассказывать!.. – Паст замолчал и обескуражено уставился на Рина.

- Как ты думаешь, Рин, чтобы всё это могло значить? – немного испугано спросил его затем трактирщик.

Сердце юноши сжалось от страха: у его отца и раньше бывали какие-нибудь секреты, но никогда ещё он не был столь осторожным. К тому же, никаких родственников у его мамы отродясь не было. По крайней мере, он о таковых никогда не слышал. Что же случилось? И Рин стразу вспомнил распятого на тахиле слугу Дэдэна. Неужели это безумие проникло уже и в Индэрн?

- Послушай, Паст… - решительно начал Рин. – В городе ничего не говорят против волшебников? Не… не преследуют и… не убивают тех, кто причастен Силе?

Паст напряжённо сглотнул и немного отстранился от Рина.

- Ну… Преследовать, не преследуют. Но смотрят косо… С того времени, как ты последний раз приезжал домой, в городе много что произошло. Понаехало тьма-тьмущая чужеземцев, многие из которых, как это выяснилось в дальнейшем, были волшебниками. И уж как они тут набезобразничали! И город чуть не спалили, и друг дружку из-под тишка убивали. И всё чего-то разнюхивали и выспрашивали. Но, клянусь всеми искуплёнными, никто так и не понял, что же они хотели узнать! А кроме того, из-за всех этих их бесчинств появилось много недовольных теми, кто знает всякие там магические искусства. Хотя, тут, конечно, хватили лишку, ибо наши волшебники, те, что состоят в Гильдии и чтут устав Радужной Башни, никакого отношения к этим безобразиям не имеют, и даже наоборот, как могли помогали герцогу в борьбе с пришлыми злодеями, наравне со священниками. Но многие боятся теперь всех волшебников. Да и нынешние разногласия в церкви, когда часть искуплённых отцов стала также открыто призывать к искоренению магии, ещё более смутили добрых тхалиан. Вот, к слову, проповедающих против волшебства и Гильдии нынче, почитай, что на каждом углу… Они учат, что те, кто использует Силу – прислужники Тёмного. – Паст снова склонился к Рину и приглушил голос. – А ещё они говорят, что и сам Предстатель спутался с ним! – и Паст недоверчиво округлил глаза. – Но, Рин… я полагаю, что это-то уж точно глупость!

- Я думаю, что те, кто распускает подобные слухи – и есть самые его верные слуги! Я не оправдываю тех проходимцев, что с помощью чародейского искусства нанесли ущерб жителям нашего города. Но и те, кто ополчился против всех владеющих Силой, без разбора, тоже ничем их не лучше! – неожиданно жарко выпалил Рин, а затем, устало проведя ладонью по лицу, словно бы пытаясь стереть какое-то неприятное воспоминание, посмотрел прямо в глаза трактирщику. – Знаешь Паст, они ведь убили слугу Дэдэна. Я сам, своими руками, отвязал его от огромной тахилы и похоронил… Его убили там, где поворот от дороги на Пьерт к Оленей Тропе.

- Искупи нас и защити, Всесущный! Что ты такое говоришь?! – всплеснул руками Паст, отшатываясь от стойки.

- Они одержимы Тёмным! Верно тебе говорю, Паст! Всё зло мира вдруг пробудилось и овладела душами добрых жителей Имрии!.. Если бы ты только видел, что они сделали с ним!.. – и Рин, схватив руку тракирщика, крепко сжал её.

- Что же это такое! – испугано запричитал Паст. – Что за проклятое время наступает! Если господин герцог не прекратит это безумие, то, право, я даже и не знаю, чем всё это закончится.

- Как ты считаешь, наверное, мне надо рассказать Дэдэну о его слуге? – неуверенно спросил Рин.

Паст на мгновение задумался:

- Рассказать-то надо… Однако, как бы кто не увидел, что ты ходил к волшебнику… Сейчас это не безопасно, если ты, конечно, не какой-нибудь знатный господин. Конечно, ничего страшного, я думаю, с тобой не случиться, но слишком многие будут смотреть на тебя косо и станут шептаться за твоей спиной. Да и все эти проповедники…

Рин лишь презрительно фыркнул и медленно скрестил руки на груди.

- Пусть только кто попробует взглянуть на меня косо!

- Не горячись, Рин! Незачем быть столь неосмотрительным, – попробовал урезонить юношу трактирщик. – Ты, конечно, уже не мальчик, а настоящий воин, и можешь постоять за себя, но, всё равно, не стоит лезть на рожон, без необходимости. Ведь это всё от гордыни! И, следовательно – грех!

Рин насупился.

- Послушал бы я, как бы ты заговорил, если бы сам похоронил того беднягу!

- Да не услышит Тёмный твои слова! Терпение, Рин, терпение. Вот расскажешь обо всём придворному волшебнику, тот сообщит всё герцогу, а уж Его Влиятельность сами решат, как надлежит поступить. – Паст перегнулся через стойку и успокаивающе похлопал Рина по плечу.

- Хорошо… Тогда я пойду к Дэдэну прямо сегодня! Вот отдохну немного с дороги, приведу себя в порядок и пойду!.. Дай мне ключи от наших комнат, – и Рин, буквально выхватив из руки трактирщика небольшую связку ключей на аккуратном бронзовом колечке, развернулся и побежал вверх по лестнице.

Глядя ему вслед, Паст лишь горько вздохнул и с сомнением покачал головой.

Комната родителей дышала его детством. Всё в ней напоминало о счастливой поре, и Рину на миг даже показалось, что он никогда и никуда не уезжал. Сердце сладостно защемило, и из его груди невольно вырвался глубокий вздох.

Но нет! Приглядевшись, он заметил, что комната изменилась: на комоде мамы не стояли в беспорядке зеркальца, бутылочки с маслами и баночки с благовониями, не лежали красивые, богато украшенные гребни и другие украшения, обычно всегда в изобилии присутствующие на нём. Да и всё вокруг было прибрано, словно бы тут никто не жил, словно бы это была сдаваемая внаём комната, ождающая новых постояльцев. Это ощущение было настолько чужим и странным, что в какой-то момент Рину даже почудилось, что он уже никогда не увидит ни маму, ни отца, ни своего озорника-братишку, ни милой сестрёнки. Никого из тех, кого он так любил, и кто до сих пор оставался главным смыслом всей его жизни.

Рин плотно сжал губы и не позволил слезам вырваться наружу. Постояв потерянно некоторое время посреди комнаты, он наконец вышел в коридор и, заперев дверь, направился к себе.

Вот и его кровать. Стянув с себя сапоги и сложив на стоящий у стены сундук свои кольчугу и оружие, он бросился лицом на подушку и крепко зажмурился. Что же всё-таки происходит? Куда подевалась его семья? И всё ли с ними в порядке? И, самое важное – где их теперь искать? От охватившего его беспокойства и бесчисленных и, как казалось Рину, неразрешимых вопросов голова его буквально раскалывалась. Быстрее бы уж приезжал ади Питри, с надеждой подумал Рин. Он наверняка что-нибудь да присоветует! Сам того не заметив, Рин заснул.

- Это Индэрн? – спросил Оссу Та, направляя своего коня вровень со скакуном Хайеса.

- Да, – коротко бросил тот в ответ.

- Красивый город, – задумчиво произнёс волшебник, любуясь живописным нагоромождением красноверхих башен и ослепительных, сияющих золотом шпилей, заключенных в мощные объятия высокой крепостной стены. Вокруг холмов, на которых возвышался город, раскинулся широкий лабиринт предместий, состоящий пусть и не из богатых, но вполне добротных и аккуратных, почти сплошь человеческих домов, и их маленький отряд, уже как раз проезжал первые из них.

Однако, это только издали казалось, что предместье было необычайно обширным. Неуспели всадники толком разглядеть проносящиеся мимо них дома, как оказались перед городскими воротами. Прямо перед ними, подле дороги, стоял стол, скрытый от солнца высоким балдахином. За столом сидел мужчина, облачённый в очень короткий и тесный, сиреневого цвета жакет, с полосатым, бело-зелёным бальцо на голове, похожем на вышитый валик. Перед ним была раскрыта толстая книга, а рядом стояли чернильница и деревянный стакан, наполненный серого цвета перьями. Вокруг же прохаживалось трое, вооружённых длинными копьями и короткими мечами, стражников, на боку одного из которых болтался широкий рог.

- Ваши имена, добрые путники. С какой целью вы прибыли в наш славный город Индэрн, находящийся под защитой и в полной власти нашего наирешительнейшего и наиславнейшего герцога Индэрнского? – равнодушно спросил их этот человек за столом, когда они подле него остановились.

- Я – ади Пайк Даггемо, господин Лысых Холмов, – надменно улыбнулся Хайес, выпрямляясь в седле. – А это – мои спутники: айвонец То Сомма, посол купеческой гильдии фрааского города Парн, и шоэны, сопровождающие досточтимого посла. Их имена: Аллав, Майас, Йо, Борг и Сахо. В Индэрн мы прибыли, дабы посол мог ознакомиться с товарами, привозимыми в ваш богатый город и, коли найдутся подходящие, уговориться с его владельцами о будущих покупках. Я говорил моему спутнику, – и Хайес слегка поклонился в сторону айвонца, - что Индэрн – очень знаменитый торговый город, и что его рынки славятся не только по всей Имрии, но и по всёму Ирвиру.

Привратный служка торопливо записал всё сказанное рыцарем, лишь раз с любопытством взглянув на спутников Хайеса. Посыпав запись мелким песком, он, спустя пару секунд сдул его и отодвинул книгу.

- Мы рады приветствовать вас в нашем славном городе. Надеюсь, вы останетесь довольны и его гостеприимством, и его богатством, и найдёте всё то, что ищите, – улыбнулся одими губами привратник. – Однако, досточтимые господа, я должен предостеречь вас: в нашем городе, согласно воле нашего наирешительнейшего герцога Индэрнского и членов нашего многоуважаемого маристула, под страхом денежного штрафа в двадцать даргов, запрещается иметь при себе оружие длиной, превышающей три лита. Вам надлежит, ежели вы имеете при себе подобное оружие, сдать его в ратушу до завтрашнего полудня. Держите въездой флаг, – и служка протянул Хайесу небольшой холщёвый лоскут, жёлтого цвета, на котором нацарапал какой-то номер, несколько коротких строк и дату их приезда.

Хайес молча схватил флаг и, небрежно сунув его в карман, направил коня в сторону ворот, а Оссу Та и шоэны, столь же невозмутимо двинулись за ним следом.

- И куда нам ехать дальше? – спросил у рыцаря айвонец.

- На постоялый двор «Кэбокту Вэн». Это его родной дом, и я полагаю, что искать его следует именно там, – усмехнулся Хайес и тут же окликнул идущего мимо горожанина. – Эй, добрый человек! Где тут у вас находится постоялый двор «Кэбокту Вэн»?

Горожанин остановился и, удивлённо развёл руками:

- Великодушно простите, господин, но в нашем городе нет такого!

- Что? – Хайес заметно побледнел. – Ах, ты, негодяй! Не смей мне врать! Я точно знаю, что здесь есть постоялый двор с таким названием!

- С позволения вашей милости, я не негодяй! – обиделся горожанин, слегка приподнимая свою шляпу. – А если вы не верите мне, то спросите кого угодно, и всяк подтвердит вам мои слова!

- Пошёл прочь, безродное отродье! – разозлился Хайес. Горожанин испугано отшатнулся и тут же с готовностью скрылся.

- Й-ах, й-ах, й-ах! – вдруг безудержно и странно засмеялся Оссу Та.

- Ты чего? – недоумённо посмотрел на него рыцарь.

- «Кэбокту Вэн» - это же по-кивилийски! Какой простолюдин понимает этот древний язык? Да они даже и не запомнят такое название, ибо оно для них – сущая бессмыслица! – ответил тот, утирая платком глаза. Затем он углядел ещё одного горожанина и окликнув его, показал красноватого цвета олт.

- Ответь мне любезный, как нам разыскать постоялый двор господина нди’а Буни? – спросил он у прохожего, когда тот приблизился.

- А! Это где «Кабак Вэна?» - радостно осклабился тот. – Конечно, добрый мой господин! Нет ничего проще! Езжайте и дальше по этой улице, пока не окажитесь на Рыночной Площади. Поезжайте прямо через неё, никуда не сворачивая. В конце площади увидите храм, что зовётся Храмом Искуплённого Априна. Одна улица пойдёт слева от него, но вам она не нужна. Вам следует двигаться по той, что идёт справа. Она зовётся Тележной, но многие кличут её и Двухколенной, поскольку она два раза поворачивает. На середине её, опять-таки направо, вы увидите ещё одну улицу, но пошире. Это Белошвейная улица. Вот там, как раз, и стоит «Кабак Вэна».

- Держи, любезный! Спасибо тебе, – и Оссу Та метнул горожанину монету. Горожанин ловко её поймал и, радостно улыбаясь, поклонился:

- Премного Вам благодарен, великодушный господин! Премного Вам благодарен!

- Ну вот, видишь, я был прав! – самодовольно улыбнулся айвонец.

- Что ж, на то ты и учёный волшебник, чтоб разбираться в подобных вещах! – невнятно проворчал Хайес, пытаясь скрыть своё недовольство. – Ладно! Поехали быстрее! Мне уже нетерпиться схватить, наконец, этого треклятого оруженосца! Хэй! Хэй! – и рыцарь слегка подогнал своего коня.

- Эй, айвонец! – вдруг обернулся он к Оссу Та и ткнул пальцем в небольшую решётку в мостовой, закрывающую дыру под ней. – Что это такое?.. Когда я был в этом городе последний раз, то этого не было!

Волшебник торопливо подъехал к рыцарю и любопытством склонился:

- Я уже видел такое в других городах… Только это было далеко отсюда… Это городской водосток… И я думаю, это хорошо, что он здесь есть. Не исключено, что он нам пригодиться.

- Это как же? – недоверчиво усмехнулся Хайес.

- Лишь всеблагой Йикен пока может знать это, – коснулся ладонью своей макушки Оссу Та, что у айвонцев означало то же самое, что и пожатие плечами у людей.

Несмотря на то, что улицы были весьма узкими, и народу на них было не мало, до «Кэбокту Вэн» они добрались довольно быстро.

- Отведи лошадей в конюшню! – бросил Хайес какому-то человеку, выскочившему из постоялого двора, при их приезде.

- Слушаюсь, господин! – поклонился тот, беря его коня под узцы.

- «Кэбокту Вэн» значит, – пробормотал Хайес, оглядывая нарядный трёхэтажный дом с просторными пристройками.

- Эй, трактирщик! Где я могу увидеть хозяина? – крикнул рыцарь Пасту, входя на первый этаж.

- А зачем он вам, господин? Если вы хотите снять для проживания комнаты, так предложить их вам могу и я, – ответил Паст, выходя из-за стойки.

- Нет. Мне нужно переговорить лично с хозяином. Ведь его зовут нди’а Буни? Не так ли? – и Хайес больно ткнул в грудь трактирщика пальцем.

- Да, мой господин. Хозяина «Кэбокту Вэн» зовут именно так! – кивнул Паст, машинально потирая ушибленное место.

- Ну, так веди меня к нему! – рассердился на бестолковость собеседника Хайес.

- А вот это никак невозможно, – упрямо помотал головой Паст. – Господин нди’а Буни, вместе со всем своим семейством, отбыл погостить к родственникам своей дрожайшей супруги Рилли нди Буни три дня тому назад и вернётся только через четырнадцать дней, в благост, что будет через неделю.

- Так-таки со всем семейством? – усмехнулся рыцарь.

- Да. Именно так, мой господин, – поклонился Паст.

- Вот ведь незадача! – Хайес досадливо хлопнул кулаком по своей ладони.

- Не сочтите меня за невежу, за то, что я лезу не в свои дела. Но не соблаговолит ли добрый господин изложить мне причину, по которой он хотел бы встретиться с господином нди’а Буни лично? – ещё ниже склонился Паст.

- Что ж… Я хотел вернуть ему очень большую сумму денег, которую, уже довольно давно, ему задолжал, – прошептал почти в самое ухо трактирщика Хайес.

- Кх! – озадаченно кашлянул Паст. – Тогда, быть может, вы дождётесь возвращения хозяина?

- Увы, мой друг, увы! Это невозможно. Ровно через пять дней я должен покинуть Индэрн. И, представляешь, как расстроиться славный господин нди’а Буни, когда узнает, что он так и не смог получить назад свои деньги! – ещё жарче зашептал рыцарь.

- Вот ведь незадача! – прищёлкнул языком Паст. – Но… Может быть вы согласитесь вернуть их старшему сыну господина нди’а Буни, Рину? – вполголоса спросил рыцаря Паст.

- Старшему сыну? Но ведь ты сказал, что хозяин уехал со всем семейством? – удивлённо вскинул брови Хайес, на что Паст виновато развёл руками. – И при том, мой друг, могу ли я ему доверить столь большую сумму?

- О, не сомневайтесь, мой доблестный господин! – обрадовался Паст, что крайне неприятная для него ситуация разрешилась сама собой. – Рин – молодой человек очень рассудительный. Он уже несколько лет служит оруженосцем у ади Питри Фроггана. И, могу вам поручиться, что честнее юноши вы не сыщите во всём Ирвире!

- Да ну? – недоверчиво усмехнулся Хайес. – Давай поступим так: я сперва сам, лично, взгляну на этого славного юношу, столь богато одарённого всевозможными добродетелями, а уж потом и решу, можно ему доверять, или нет.

- Хорошо, мой господин, как вам будет угодно! – снова поклонился Паст. – Но только с этим придётся немного обождать.

- Что такое! – сразу же повысил голос рыцарь.

- Не извольте беспокоиться, Рин отлучился в замок, и, как я полагаю, ещё затемно вернётся, – успокоил того Паст.

- Ну что ж, до ночи я вполне могу обождать! – недовольно пробурчал Хайес.

- А теперь извольте я предложу вам и вашим спутникам комнаты, – гостеприимно улыбнулся трактирщик, а затем, обернувшись, громко крикнул.- Эй, Бигон! Быстрей иди за стойку вместо меня! Живее!.. Живее я сказал!

В то же мгновение невысокий, полный человечек стремглав вылетел из задней комнаты и, озабоченно хмурясь и что-то ворча себе под нос, занял место Паста.

- Ты идёшь? – обернулся Хайес к айвонцу.

- Нет, арвер. Я посижу немного здесь, – холодно улыбнулся в ответ Оссу Та, лишь едва обозначив губами круг.

- Как хочешь, – буркнул рыцарь и заторопился вслед за трактирщиком. Шоэны также последовали за ним.

Рин продремал совсем немного. Сколько – он не знал, но свет солнца почти не изменился. Хотя дни сейчас стояли самые длинные в году, часа через три уже должно было стемнеть, поэтому, если Рин собирался попасть на аудиенцию к Дэдэну сегодня, то ему следовало спешить. А ведь он хотел ещё навестить и Адека, и Ндади, и всех, всех, всех, кого он так давно не видел! Рин первый раз был в городе, имея столь грозный вид: и меч, и кольчугу, и лук со стрелами, и даже ослепительно сияющий щит, со спрятанными в него метательными ножами. И он уже предвкушал, какое ошеломляющее впечатление произведёт в замке.

- Я в замок! Вернусь к ночи, – крикнул Рин Пасту, спустившись по лестнице на первый этаж, туда, где располагались трактир и кухня.

- Хорошо, Рин. – кивнул Паст, скучая за трактирной стойкой.

Пока Рин добирался до замка, он успел уже пожалеть, что поддался такому мальчишеству: его пару раз останавливала городская стража, никогда раньше так не усердствовавшая, и самым тщательным образом разглядывала въездной флаг, незабывая при этом напомнить, что завтра после полудня он уже не имеет права носить при себе подобное оружие. Так что теперь он даже сомневался – а пустят ли его, вообще, в таком виде в замок? Однако возвращаться назад Рину было лень, и он решил – будь, что будет! В крайнем случае, если сегодня ничего не получится, то он перенесёт всё на следующий день.

Как он и предполагал, стража, стоящая при входе в замок, впустить его отказалась, так что пришлось просить, пробегавшую мимо девушку-служанку, зайти на кухню и разыскать там, или куда оттуда направят, Адэка, или же Ндади. За это он насыпал ей в маленькую, очаровательную ладошку несколько фиртлей.

Ждать пришлось довольно долго, и, к удивлению Рина, пришёл почему-то не Адэк, и даже не Ндади, а Рикунд. Важный, словно индюк.

- Пропустите его! Я главный трапезничий Его Наирешительности. Я ручаюсь за этого юношу!

Главный трапезничий? – растерянно подумал Рин. Что это значит? Неужели со стариной Ндади что-то случилось? И где Адэк? Ведь именно его Рин ожидал увидеть больше всего.

Стражники переглянулись, и тот, что был постарше, отрицательно помотал головой:

- Этого никак нельзя! Вас, господин трапезничий, я знаю. Но он пусть, всё равно, оставит здесь своё оружие. Тогда я его пропущу.

- Этот юноша поступил на службу оруженосцем к ади Питри Фроггану, по повелению нашего всемилостивейшего господина, герцога Индэрнского, и я не исключаю, что Его Милость захочет посмотреть на то, как выполняется это его высочайшее распоряжение. А для этого, юноше надлежит иметь соответствующий вид! – Рикунд обиженно надул щёки, закинул высоко голову и являл собой вид столь значительный, что Рин даже глазам своим не поверил: неужели этот преважный господин и есть тот самый суетливый подхалим Рикунд, которого, ещё в совсем недавнем прошлом, он знал? Однако стражник был неумолим, так что пришлось Рину, со вздохом, вновь лезть в свой карман.

- Что, всего пять фиртлей?! – оскорблённо встопорщил усы стражник. – Да за такие деньги, тебя, не то, что я – в замок, а даже распоследняя девка под свою юбку не пустит!

- Да, на! Подавись, пиав распроклятый! – разозлился Рин, протягивая тому ещё и олт. – Смотри только от жадности не лопни!

- Поговори у меня ещё! – с напускной строгостью заворчал довольный стражник. Пять фиртлей он отдал своему товарищу, а олт засунул в свой кошель, спрятанный под кольчугой. – Ну чего встал, котелок начищенный? Проходи уж, пока я не передумал!

Бросив на усатого сердитый взгляд, Рин торопливо прошёл через ворота.

- А где Ндади? – недовольно пробурчал он, подойдя к Рикунду. На мгновение чувство собственной значительности покинуло новоиспечённого главного трапезничего, и тот, расплывшись в приветливой улыбке, с силой хлопнул юношу по спине:

- Тебя Рин, в этих доспехах, просто не узнать! Я когда подходил к воротам, даже подумал, уж не перепутала ли чего та девчонка?.. Ну и возмужал же ты!.. Настоящий рыцарь, клянусь Дыханьем Господним!

- Да и я, признаться, не ожидал, что именно ты меня встретишь. Да ещё, и как главный трапезничий! – не удержался и тоже улыбнулся в ответ Рин. – Что с Ндади?

- Э-эх! Ндади вдруг захворал, да здорово захворал. Так захворал, что четыре дня назад даже исспросил дозволения у герцога на месяц покинуть замок. Герцог всемилостивейши разрешил ему это, и Ндади уехал… В какую-то деревню. То ли к родичам, то ли к какому-то своему давнему другу. Так плох был он, что я ничего из его слов не понял… - сочувственно покачал головой Рикунд.

- Да что ж это такое! – встрепенулся Рин. – Это прямо моровое поветрие какое-то! Все вдруг взяли и разъехались! Сначало мои все, теперь вот и Ндади!

- Как, и господин нди’а Буни с семьёй уехал? – прищурился Рикунд. – Куда же это?

- К родственникам моей мамы, – ответил Рин, испытывая чувство неловкости, из-за того, что приходиться врать.

- И в самом деле… как моровое поветрие… - пожал плечами Рикунд и добавил, горько вздохнув. – Один Тона остался… Да и то, уж месяц как отошёл от дел… Так его та давнишняя история потрясла (это когда его околдовали), что он так до конца и не смог оправиться… Да ниспошлёт благодать Всевышний на нашего великодушного господина! Он позволил Тона остаться при замке на полном Его, Наирешительности, обеспечении.

- Погоди, погоди! – опешил Рин. – Как один Тона остался? А где же Адэк?

- Так ты не знаешь! – с ужасом посмотрел на него Рикунд и всплеснул руками.

- Чего я не знаю? – побледнел от леденящего сердце предчувствия Рин.

Рикунд отвёл глаза в сторону и заметно тише сказал:

- Когда тут у нас бесчинствовали чужеземные чародеи, один из них вселился в Адэка, полностью овладев им. А когда его подлый обман раскрылся, сгинул неизвестно куда… Кое-кто говорит, что видел, как он обратился в диковенную птицу и улетел… А Адэка, значит, не стало… Во как, с Адэком-то!

- Не может быть!.. Этого не может быть! – прошептал потрясённо Рин, и жаркие слёзы сами собой навернулись на его глазах. – Адэк!.. Как же так? – прошептал он и, закрыв лицо руками, затрясся от рыданий.

- Ну, что ж теперь поделаешь! – приобнял его за плечи Рикунд, пытаясь успокоить. – Жаль, конечно, Адэка. Но на всё воля Господа!.. Ну, пойдём, пойдём отсюда! – и, раздосадовано оглянувшись по сторонам, трапезничий повлёк за собой юного оруженосца. Ему тоже было жаль Адэка. Но, в то же время, если бы тот не погибнул столь ужасной смертью, то и он, Рикунд, никогда бы не стал главным трапезничим. Рикунд был не глуп и догадывался, что Ндади хотел видеть своим преемником не его, а именно Адэка… Однако… Всё в руках Господа!

Проходящие мимо люди, поневоле задерживали шаг и оглядывались на статного юношу, облачённого в великолепные доспехи и горько-прегорько над чем-то рыдающего.

Пара свечей на столе слегка потрескивали, отбрасывая на стены причудливые пляшущие тени. В комнате Рикунда окон не было. Так как главным трапезничим герцог назначил его лишь на время отсутствия Ндади, то жить он остался там же, где жил и раньше.

- Н-да… - задумчиво протянул Рикунд, зловеще уставившись прямо на Рина. – Клянусь всеми искуплёнными Ирдума, так оно и было! Чародей прыгал с крыши на крышу, расшвыривая вокруг себя огненные шары! Но прингид сотворил молитву, и, так как он был тхалианином истинно праведным, то сила Господа снизошла в него. Прингид грозно указал пальцем в нечистивого, и треклятый чародей рухнул вниз, на мостовую. Тут ему и конец пришёл!

Рин сидел на сундуке, вжавшись в самый угол маленькой комнаты, и мрачно смотрел в стол. Неужели всё это творилось в его родном городе? А он даже и не знал! Теперь, по крайней мере, ему стала понятна та странная ненависть, которой вдруг все воспылали к волшебникам. И всё же… Это же всё были чужаки, которые не только не признавали истинной веры, но даже, чего доброго, были прислужниками самого Тёмного! Разве можно их всех ровнять с теми, кто на протяжении многих веков верой и правдой служил народам Ирвира, и даже больше того - сами были его неотъемлемой частью?

- Ты тоже считаешь, что волшебство – от Тёмного? – спросил Рин, вертя в руках изрядно побитое огниво.

- Не знаю… - и Рикунд громко втянул в себя воздух. – От Тёмного ли, или ещё от кого… Ясно только одно – это не Господь вкладывает в души знание волшебства, ибо никогда ещё те, кто истинно служат Ему в церквях и соборах, не знали этого тёмного исскуства.

- Но это потому, что все, кто хочет стать частью тела Церкви, обязан пройти обряд Искупления, после которого все волшебные способности исчезают, – возразил Рин.

- А ты не думал, что раз такой обряд есть, то это не просто так? – повысил голос Рикунд, сердито воззрившись на Рина. – Разве истинным тхалианам нужно прибегать к помощи волшебства?

- Бывает, что и нужно, – пожал плечами Рин. – Вот, заболеет пашня, молоко у коровы испортится, человек или вещь какая ценная пропадёт, или когда мечу надо придать благородную прочность, или же погоду узнать, всегда за этим, да и за много чем ещё обращались к чародеям.

- Всё равно! – нахмурился Рикунд. – Волшебство – это скорее зло, чем праведное дело! И любое чародейство – неискуплённое мастерство!

- Эх! Ладно… Пора мне идти к Дэдэну, – поднялся Рин.

- Да поздно уже! – тут же вскочил Рикунд. - На улице, поди, уже совсем стемнело! К тому же, ты знаешь, какой он нынче сердитый ходит? Как напустится на тебя, так и пожалеешь, что сунулся к нему с дурной вестью на ночь глядя! Ложись-ка ты лучше у меня спать, а завтра утром оно всё и сподручнее будет.

Рину сейчас уже и самому идти не хотелось: вряд ли бы что-либо изменилось от того, когда узнает о смерти своего слуги придворный волшебник – сегодня ночью, или же завтра утром. К тому же, честно говоря, Рин, как и все вокруг, Дэдэна побаивался. На том и порешили.